«Я не прибедняюсь»

Съездила недавно в колхоз «Красное знамя», общалась с прекрасными коровами и настоящим мужчиной. Интервью уже вышло в «Бизнес новостях». Пусть и тут еще полежит

shulaev3


«Я не прибедняюсь»

Владимир Шулаев возродил шесть колхозов в Кировской области. И больше про него можно ничего не писать, а лишь сказать простое человеческое «спасибо». Но мы напишем, потому что доярки в его «Красном знамени» получают зарплату в 30-40 тысяч рублей, ездят за границу за счет предприятия, колхоз строит на селе дома и спортзалы и числится в списке передовиков по надоям и урожаям. И все это происходит в той же Кировской области, где повсеместно раздаются жалобы погибающих сельхозпредприятий. Как такое возможно?

Красивые доярочки

— Зачем меня фотографировать на производстве? У меня есть красивые доярочки, механизаторы — хорошие парни. Лучше их фотографии в газете напечатать. Я вообще привык сам руководить, а вы пришли и начали мной командовать… — улыбаясь, говорит Владимир Шулаев после пятиминутных переговоров о том, как именно будет происходить наше интервью.

thumb_shulaev__540_500

Доярочек и механизаторов договариваемся посмотреть попозже. А пока беседуем в небольшом председательском кабинете. Никаких изысков: стол, стулья, шкаф. В шкафу — расписные матрешки, томик «Истории государства Российского», иконы, грамоты и пара моделей какой-то сельхозтехники. Шулаев в спортивной кофте, небрит и утверждает (совершенно несправедливо), что крайне нефотогиеничен. Говорит тихо и вкрадчиво, так, что невольно приходится вникать в каждое слово.

— Я возглавил «Красное знамя» в 2000-м году, — вспоминает председатель. — Что увидел тогда? Два миллиона долгов. Зарплату не платили более полугода. Надой составлял 2400 литров на корову (сегодня, для сравнения, — 8800), весь колхоз давал 2 тонны молока в день (сейчас около 41-й). Тяжелое время было. Но тогда было легче развиваться, даже несмотря на финансовые трудности. Сейчас финансово мы чувствуем себя более-менее хорошо и можем двигаться вперед, а вот маленьким колхозам приходится очень непросто, особенно после вступления России в ВТО.

Вы на себе почувствуете какие-то изменения?
— Конечно. Во-первых, цены на свинину упали примерно на 30-40%. Свиноводческие фермы сильно подкосило. Сейчас говядина дешевеет. Так что, естественно, уменьшилась наша прибыль. Если цены упадут еще и на молоко, то будут очень большие проблемы.

Разве вас проблемами напугаешь? Вы уже шесть колхозов с колен подняли… Как вы это делаете? Может быть, есть какой-то алгоритм?
— Как говорил Ленин: «учиться, учиться и еще раз учиться». Нужно изучать системы организации работы в животноводстве, растениеводстве и внедрять их комплексно. Понимаете, председатель колхоза должен знать все — должен даже коров доить уметь…

Собственноручно?
— Наверное, даже так.

И вы умеете?
— Руками точно доил — у меня была своя корова. Аппаратами пока не пробовал, но, думаю, без проблем могу и аппаратами подоить. Я вообще стараюсь больше времени проводить на производстве. Если председатель не будет находиться в колхозе вместе со своими доярками, зоотехниками, агрономами, трактористами, если он не будет знать, как все это делается, он не сможет правильно организовать производственные процессы. Это у нас какая-то болезнь в обществе — в кабинетах сидеть. А надо быть на производстве, и активно ездить-смотреть, учиться, перенимать опыт. Весь мир к сельскому хозяйству подходит профессионально: есть выработанная система, они ее применяют и получают стабильный результат. Если положено сеять с удобрениями и применять определенные технологии, то они так и делают. У нас же каждый сам себе хозяин, все стараются каким-то своим путем идти, а результат — нулевой. Один председатель мне однажды сказал: «Я раньше думал, что куплю элитных коров, и они сами будут доиться. А их еще кормить надо». Более того, их надо не только правильно кормить, но и правильно содержать и правильно за ними ухаживать. А для этого люди нужны… Вы знаете, наверное, что доярочки у нас получают приличную зарплату?

Знаю. У нас вся женская половина редакции собиралась податься в доярки в «Красное знамя», когда узнала, какие у вас зарплаты.
— Средняя зарплата в колхозе — 20 тысяч, зарплата доярок — 30 — 40 тысяч в зависимости от того, как они поработали, а меньше 25 доярки точно не получают. Если ты не будешь им нормально платить, они тебе, во-первых, надоят не восемь тысяч литров на корову, а пять, а во-вторых, убьют не один десяток коров (каждая стоит 150 тысяч рублей), и вся экономика пойдет прахом.

А что же тогда все говорят, что деньги — не главная мотивация, тем более, на селе.
— Я и не говорю, что деньги — главное. Никакую хорошую доярку не удержать одной зарплатой. Дай ей 40 тысяч рублей и отправь к черту на кулички, где грязь по колено и нет ни детского садика, ни школы, ни нормального дома культуры, — она рано или поздно все равно сбежит. А если в селе будет налажен быт — никто не сбежит. Сейчас у нас у многих доярок в Парфеновщине свои машины, в город они еще, наверное, ездить боятся, а на работу туда-обратно — запросто. Я вот вас приведу сегодня в колхоз, покажу доярочек, посмотрите — они от вас ничем не отличаются.

 

Думать головой

— Витя, а где у нас сеялка? 11 часов — сеялки нет! Почему она стоит? А что вы мне утром на разнарядке ничего не говорили, у вас как всегда хорошо все! — Председатель Шулаев отчитывает кого-то по телефону. Мы едем в колхоз. За окном пыльного автомобиля  мелькают аккуратные дома, чистые улочки, ухоженные огороды. Людей почти нет, одни кошки да петухи. — Вот это наш поселок — Парфеновщина. Ничего особенного — деревня. Вот церковь — мы построили. И этот дом тоже построили для сотрудников, и вот тот, с синей крышей, видите? А за ним будет поселок на 50 домов. В этом году мы войдем в проект «Социальное развитие села»: на бюджетные деньги (80 млн рублей) здесь заасфальтируют несколько улиц, подведут коммуникации и т. д., а мы за свой счет будем строить дома на этой площадке.

Симпатично у вас, чисто…
— Что вам сказать… У нас практически не осталось алкоголиков. Мужики не пьют. Мы, к сожалению, упустили поколение детей, которым было 5-6 лет, когда я пришел в колхоз. Пока мы все утрясали, они выросли сами по себе. Дети, которые растут здесь сейчас, совсем другие — атмосфера в поселке изменилась, мы занимаемся досугом детей. Работает Дом культуры, в прошлом году вложили два с лишним миллиона в спортзал, доплачиваем и работникам Дома культуры, и тренерам в спортзале. Атмосфера должна быть нормальная в поселке, чтобы село менялось в лучшую сторону.

Проезжаем футбольное поле, загон с лошадьми. В Парфеновщине две конюшни, для детей колхозников занятия бесплатные.

— У нас тут знаете деток сколько? — улыбается Шулаев. — На 300 с небольшим человек населения — 90 детей. 60 с лишним человек ездят в школу. Третий-четвертый ребенок в семье — это нормально. У меня вот тоже четверо детей.

А интернет здесь есть?
-Конечно.

Тогда точно можно жить.
— Конечно можно. Мир сейчас совсем другой. Никто из моих сотрудников, например, не воспримет мое предложение завтра поехать в Германию смотреть завод, как какую-то дикость. 20 минут — собрались и поехали. Билеты купили в Интернете, гостиницу забронировали и в путь. На всю технику мы сейчас ставим навигаторы, и попробуем провести эксперимент: откажемся от сторожей — везде будет видеонаблюдение, датчики движения. Мир изменился. Но молодежь, конечно, только в крайнем случае в колхозы идет работать. Особенно девочки.

Это точно. Вся наша редакция, бурно обсудив, как здорово жить в селе и работать в «Красном знамени», быстро успокоилась и принялась дальше стучать по клавиатурам в офисе.
— Все говорят, что здорово, а никто не приходит. Потому что работать надо. Это тяжелая работа. И хотя мы стараемся, внедряем новые технологии, все равно аппарат и корову не отменишь. Зато те, кто уже привык, нормально работают, не жалуются. У меня девчонки по всей России на соревнования разные ездят. Любой работник, отработав год, может за границу съездить, оплатив только 10% стоимости путевки. Остальное профинансирует предприятие. Правда, если мужик курит — платит 20%, если курит девушка — 30% — мы так стараемся здоровый образ жизни популяризировать.

Я еще слышала, что у вас тут английский все учат.
— Я заставляю своих специалистов учить английский язык. А иначе как они за границей будут общаться? Конечно, это сложно все идет. Что говорить об иностранном языке, если я даже не мог заставить сотрудников вносить данные в компьютер, пока не стал лишать их 100% премии.

Жестко…
— А как? Как заставить людей осваивать компьютер? Чтобы завтра они могли прийти, нажать на кнопку и получить всю информацию, а не писать целыми днями свои бумажки… Дело в том, что каждый день нужно фиксировать действия по каждой корове. Потом листаешь эти тетрадки и найти ничего невозможно. Так что некоторых действительно приходится лишать премии. Кое-кто, особенно женщины предпенсионного возраста, даже писали заявления, уходили. Погуляют пару недель — придут, говорят: «будем учиться».

А премии за рацпредложения у вас тоже еще действуют?
— Да. Я периодически — раза два в год — стараюсь «выжать» из людей предложения по улучшению работ. Пишут все, начиная с бухгалтера. Для них же это страшное что-то, когда я заставляю их думать головой. Вы, к примеру, совершенно другой человек, для вас каждый день — творчество, а тут обыденность — считаешь цифры целыми днями, или коров доишь. И вдруг надо голову включить, подумать — какое такое рацпредложение дать, и вот они ночью советуются с мужьями, придумывают… Пойдемте, хоть коров вам покажу, раз уж на ферму приехали.

Добрые коровы

Запах. Въедливый запах, от которого еще долго не удастся избавиться. Толстые холеные коровы тянут к нам свои морды и хлопают большими ресницами.

shulaev_korovy

-YYJEuLxzZY

— Можете погладить, не стесняйтесь, не укусят, — говорит Владимир Леонидович. — Видите, какие добрые они.

Добрых коров здесь больше полутора тысяч. Зимой их дыхания хватает, чтобы отапливать помещение.

— Здравствуйте. Это Светлана, — знакомит меня Шулаев с молодой девушкой-дояркой. — Недавно Света ездила на спортивные соревнования в Красноярск. У них очень хорошее семейство, муж тоже дояр, в футбол играет — хороший парень. У нас мужчины-дояры почти на каждом отделении есть.

А вам, Светлана, работа ваша нравится?
— Если б не нравилась, я бы здесь столько лет не работала, — улыбается мне в ответ девушка. Она в «Красном знамени» уже 9 лет.

— Сейчас удобнее стало, — говорит Шулаев. — У нас двухсменка. Света, например, сегодня работает с пол-четвертого утра до 12 дня.

Ужас какой! В пол-четвертого я спать еще не всегда ложусь.
— Но это лучше, чем было раньше: девочки бегали на работу на несколько часов с утра, в обед и вечером. И нигде ничего не успевали толком. А сейчас можно прийти домой, поспать, и вечером еще по дому что-то поделать, ужин приготовить мужу…
— Уроки с ребятишками сделать, — снова улыбается Светлана и мне кажется, что девушка вполне счастлива.

do4GWyc9_lA

— А это у нас Даша — молодой специалист, еще год не отработала. Закончила сельхозакадемию и приехала в колхоз. — Шулаев заходит в маленький кабинетик, где за компьютером сидит еще одна «краснознаменка».

И много выпускников в колхозы уехало?
— У нас с курса — 5 человек из 27.
— Поначалу тяжело очень, — говорит Владимир Леонидович. — Даша за год три раза уже собиралась уезжать. И ей сложно привыкнуть, и нам. А некоторые приходят после вуза, и ты понимаешь, что вообще ничего не можешь из человека сделать.

Не тому учат?
— Даш. Скажи, тому учат? — повторяет мой вопрос Шулаев.
— Тому, но приезжаешь работать — а тут все другое. Там все по-старому, старые преподаватели.

А в чем проблема наладить контакты между сельхозакадемией и «Красным знаменем», например?
— Мы налаживаем контакты. В этом году приедут практиканты. Я постоянно выступаю с предложением, что преподавателям нужно хотя бы раз-два в год приезжать и недельку работать в хозяйствах, чтобы они понимали, что такое колхоз, и уже немного другому учили студентов.

Я не прибедняюсь

Владимир Леонидович, вы сейчас, насколько мне известно, учитесь, в основном, у коллег из Израиля. Что они там такого интересного делают, что вы уже несколько раз туда ездили?
— Там делают все легко и просто. Давно ведь известно, что все гениальное — просто. Есть система и они по ней работают. А мы чего-нибудь в корма напихаем, потом коровы заболеют — лечим… В общем, занимаемся дурью: создаем проблемы, потом их преодолеваем, почему все это происходит, не анализируем и снова на эти же грабли наступаем, тем самым убивая хозяйство. Учиться надо у лучших. Лет 7-8 назад я ездил в Европу, посмотрел, как они работают, решил, что и сам неплохо понимаю в сельском хозяйстве. Но когда я приехал в Израиль, стало ясно, что вообще ничего не понимаю, и всему надо учиться заново. Израильтяне — передовики в мире в отрасли животноводства, у них самые большие надои. А учиться как раз и надо у лидеров. Поэтому я съездил туда, наверное, уже раз шесть. И к нам специально раз в полгода приезжает специалист из Израиля.

А если к вам придет какой-нибудь председатель колхоза, вы готовы передать опыт?
— Мы всем передаем опыт, только мало кто перенимает. Мы проводили столько совещаний, но единицы хозяйств взяли нашу систему организации животноводства. Приезжают, слушают, но у себя ничего не меняют.

Почему?
— Не знаю, почему. Говорю же — нет у нас единой системы. В Израиле куда ни приди, у всех примерно одинаково выстроены процессы и надои у всех, соответственно, примерно равны —  11-14 тысяч литров на корову в год. А у нас кто-то по три тысячи доит, кто-то по восемь. Я считаю, нужно на федеральном и областном уровне стремиться выстраивать единую систему организации сельхозработ, и к ней привязывать дотации, чтобы заставлять людей этой системы придерживаться. Тогда результат будет. Мы на своих хозяйства уже все отработали и проверили: наладили работу на первом хозяйстве, присоединили еще пять, везде внедрили свою систему, и все доят сегодня примерно по 8 тысяч. В Ошлани (Богородский район), когда мы только взяли колхоз, доили 200 грамм молока на корову в день — это стакан молока. Сейчас коровы уже толстые, откормленные и дают 25 литров вдень.

Кстати, по поводу «присоединения». В регионе действует специальная программа по присоединению слабых хозяйств к сильным. Насколько она эффективна?
— У нас только одно хозяйство присоединено по программе, остальные мы присоединяли сами. Дело в том, что сегодня самостоятельно маленьким колхозам тяжело вырваться вперед, а  когда кто-то более сильный берется поднять хозяйство, применяет свои технологии, финансовые средства — результат есть. По программе часть затраченных средств возвращается. Так что это очень хорошая программа, которая позволит спасти несколько хозяйств, а значит и несколько населенных пунктов.

Раз уж заговорили о господдержке… Недавно в Госдуме выступал депутат Сергей Доронин и заявил, что сельхозпредпрятия очень сильно закредитованы, и даже если вкладывать всю прибыль в выплату кредитов, потребуется 14 лет, чтобы выплатить долги. Он предлагает пролонгировать кредиты и реструктуризовать задолженность. Есть ли у вас такие проблемы с заемными средствами?
— Для больших агрохолдингов это действительно актуально. В свое время они взяли огромные кредиты и сегодня испытывают серьезные проблемы. Мы заемными средствами тоже пользуемся, но платим все спокойно и в срок. Дело в том, что у нас дифференцированное производство: занимаемся свиноводством, переработкой, производим молоко, сами на своей базе выращиваем корма — кукурузу, рапс. Мы понимаем, что нам никто ничего не принесет на блюдечке, сколько бы мы не просили, сколько бы не ругали государство. Единственный способ двигаться вперед — удешевлять свою продукцию. Возможности для экономии есть. Например, наладить севооборот, производить все у себя на земле как можно дешевле. Мы четвертый год выращиваем рапс. В этом году посеяли уже 2000 гектаров. Рентабельность — 200%. На одной тысяче гектаров в прошлом году мы заработали 20 млн рублей. Мы провели кучу совещаний по области, я всем говорю: «200% рентабельность — что вам еще надо? Я вам даю технологию — берите и выращивайте, мы на себе уже все испытали — точно вырастет». И, слава Богу, в этом году понемногу дело сдвинулось с мертвой точки, но никакого ажиотажа нет. Никому ничего не надо. Они сидят и говорят, что у них не хватает денег на то и на это, а сами элементарные вещи не делают. Так нельзя жить.

Кстати, по поводу извечного «нет денег»… Недавно в интервью нашей газете руководитель «Слободского механического завода» говорил, что все сельхозпредприятия прибедняются и рентабельность у них довольно высокая.
— У меня рентабельность 40%. И это нормально. Для переработки 4-5-10% — это много очень .У нас же оборот один раз в год, тут совсем другая экономика. Если бы в переработке была рентабельность 40% — мы были бы бешено богаты. А вообще я не прибедняюсь.

shulaev2

Можно и в России жить

Владимир Леонидович, в вы никогда не планировали уехать?
— За границу?

Допустим.
— Никогда не планировал уезжать куда-либо, — акцентируя каждое слово говорит Шулаев. —  Можно и в России жить. Была бы еще какая-то стабильность. А то мы все с кем-то воюем. Надо просто жить и работать.

Но вы же пошли в политику, стали депутатом. Зачем-то же вам эта «нестабильность» нужна была?
— Если можно что-то донести, какие-то программы принять, если можно пользу принести — почему нет?

А можно? В работе законодательного органа не разочаровались?
— Если там действительно работать, то можно добиться хороших результатов. Поменьше бы политики… Эта политика просто убивает. Я так считаю: избрали президента — надо подчиняться, назначили губернатора — надо подчиняться, назначат другого — будем подчиняться ему. А вот этого метания из огня в полымя я терпеть не могу. Должно быть единоначалие.

То есть оппозицию как таковую вы не поддерживаете?
— Она должны присутствовать, без этого тоже нельзя. Но не должно быть расшатывания страны. Мы один раз страну расшатали, когда царя убрали, — чем закончилось это все? Тогда уничтожили аристократию, а всех крестьян, которые работали, сгноили на беломорканалах. Кто остался? И стране после всех потрясений крайне тяжело, а мы ее снова расшатываем. Ну свергнем власть, а кто придет? Все должно постепенно происходить: поколения сменятся, сознание у людей поменяется, эпоха пройдет — наступят перемены, будем дальше развиваться. А если сейчас произойдет революция, будет снова 1917 год — будем душить кого-то. В 1917-м ведь никто не думал, что большевики придут к власти. Все радовались, что царя свергли. И что? Были пятыми в мире по уровню жизни, лучшее сельское хозяйство было, страна динамично развивалась. А где мы сейчас находимся? А сколько народу погубили?

Ну сейчас-то какая революция… Кто-то в Кировской области, допустим, реагирует на суд Навального?
— Да никто никак не реагирует. Но революции никогда и не происходили в Кировской или какой-нибудь другой области, они происходили в столицах. Нельзя расшатывать общество. Работать надо. Как Ленин учил — учиться, учиться и учиться. А мы должны работать, работать и работать.

Беседовала
Мария Петухова,
petuhova.mv@gmail.com

Фото: Антон Менчиков

Досье:
Владимир Шулаев, председатель СПК «Красное знамя», депутат областного Заксобрания
Дата и место рождения: 20 апреля 1963 год в с. Вожгалы, Кумёнского р-на Кировской области
Образование среднее
Карьера:
1981-1983 гг. — служба в ВС России;
1983-1992 гг. — «Сельхозтехника» Вожгальское отделение, автокрановщик, водитель;
1995-2000 гг. — генеральный директор ОАО «Вожгальское РТП»;
С 2000 г. по настоящее время — СПК «Красное Знамя», председатель.
Член регионального политсовета КРО партии «Единая Россия».
Награждён почётной грамотой Министерства сельского хозяйства России.
Увлечения: волейбол, охота с гончими на зайца.
Кухня: домашняя.
Фильмы: старые фильмы про войну — «Они сражались за Родину», «Батальоны просят огня» и другие.
Музыка: «Машина времени» и группы этой эпохи
Семейное положение: женат, четверо детей.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.